До Хабеза фашисты дошли в августе 1942 г. В декабре1943 г. они начали спешно отступать, когда был окружен Паулюс в Сталинграде.
 
Оккупация 
немцами Хабеза во время Великой Отечественной войны 1941-1945 
г.г.

  Фашисты вступили на Кавказ. Части нашей армии спешно
отступали к перевалам Кавказа. Вслед за войсками шли беженцы, среди которых
было много евреев. Они  шли следом за  отступавшими нашими войсками, кто в машинах,
кто пешком и среди них много стариков, старух и детей. Они не успели
последовать за нашими войсками, их застала у нас немецкая оккупация. Их всех
потом согнали в здание школы, где они переночевали, а на следующий день
отправили в г. Черкесск, где их всех расстреляли.
Все ждали с ужасом прихода фашистов.  Наш аул был райцентром, шла спешная эвакуация районных служб. Районный
архив спешно вывозили в краевой центр, в г. Ставрополь. Что невозможно было

вывозить, сжигалось спешно, тогда пропало много нужных документов населения и
приходилось для их восстановления вести долгую переписку с архивами края,
области и центра. Служебную мебель тоже вывозили или развозили по частным домам
с условием возврата.Люди сжигали или прятали свои книги, учебники, фотографии с  родными в военной форме.
Скоро фашисты оккупировали и наш аул Хабез. Я помню, как это происходило, мне тогда было 13 лет, в этом возрасте
хорошо все запоминается. Однажды в небе над нашим аулом с северной части аула
появился самолет с хвостом в виде рамы, низко летящий над землей, почти касаясь
верхушек высоких деревьев. Он облетел аул несколько раз и улетел, напоследок бросил
бомбу в конце аула. Через некоторое время группа немцев на мотоцикла ворвалась в
аул и, видимо, провела разведку, осмотрела аул - нет ли советских войск. Когда
они убедились в их отсутствии, остальная часть войск вошла в аул и начала
устанавливать свои оккупационные порядки. Начали с назначения старосты аула.
Никто не хотел взять на себя такую опасную работу. Но немцы упорно настаивали.
Тогда народ попросил согласиться одного из своих уважаемых в ауле стариков,
сдержанного и умного человека. Он никак не соглашался, наверное, понимал
опасность, сопряженную с этой работой. И, действительно, впоследствии, когда
вернулась наша власть, его обвинили в сотрудничестве с немцами, арестовали,
судили и умер в тюрьме. Был август 1942 года. Немцы 
теснили наши войска, фашисты вступили на Кавказ. Части нашей армии спешно
отступали к перевалам Кавказа. Вслед за войсками шли беженцы, среди которых
было много евреев. Они  шли следом за  отступавшими нашими войсками, кто в машинах,
кто пешком и среди них много стариков, старух и детей. Они не успели
последовать за нашими войсками, их застала у нас немецкая оккупация. Их всех
потом согнали в здание школы, где они переночевали, а на следующий день
отправили в г. Черкесск, где их всех расстреляли.  За время оккупации в ауле, к
счастью, никого не расстреляли, не убили, назначенный фашистами старостой старик ничего
плохого никому не сделал.
Когда фашисты окончательно убедились в том, что в ауле нет никаких военных
опасностей, они смело заходили в каждый дом, шныряли повсюду, обыскивали каждый
закуток, сарай. Так и к нам во двор зашли они с автоматами наизготовку. День
был жаркий. Нас в этот момент было четверо: мать, мои младшие сестра и брат. Мы
все от страха дрожали. За нашим домом был большой сад, немцы сразу побежали
туда, не удостоив нас вниманием. Первый фриц сорвал грецкий орех и стал
пробовать его на вкус, он состроил кислую рожу и стал выплевывать зеленую массу
изо рта. Это нас рассмешило и успокоило немного. Мы думали, что он нас
расстреляет, но они пошли дальше вглубь сада и стали есть груши, яблоки.
Нарвали они, сколько могли унести, потом трое из них заскочили в дом. Все мы
смотрели на них с опаской. Они дали понять, что хотят есть, показывали руками
рога на голове с возгласом «Млеко!, Млеко!». Мать поняла это и со страхом за
нас дала им котелок с молоком. Те с жадностью по очереди стали его пить. Потом
слопали на глазах все съестное, что было в этот момент в доме. Мы стояли
притихшие. с замиранием сердца. Все это они делали с автоматами в руках,
готовые в любую минуту применить его по назначению. Так было и у соседей, всюду
рыскали фашисты, чтобы утолить свой голод. Видимо, они проголодались.
 Без всяких договоров с хозяевами занимали дома, комнаты. Вся ворвавшаяся в
 аул немецкая часть была расквартирована в течение нескольких часов по домам аульчан.
Поселились они и у нас, заняли две комнаты, наша семья в количестве девяти душ расположилась в
одной комнате. Хорошо еще, что совсем не выгнали из дома. С нами был и отец. Его не
взяли в армию по возрасту, ему тогда было уже 56 лет. Он работал до войны в
колхозе бригадиром. Оккупация аула продолжалась до февраля 1943 года.
В течение этого времени, к счастью, в ауле никто не пострадал. Как мы потом узнали,
в ауле была немецкая инфантерия, немцам  прислуживали румыны.
Основная часть немецких войск  пыталась прорваться через перевалы в Грузию.
Мы временами с  юга слышали громоподобныйгул. Это шли бои за перевалы
Кавказа - Марухский, Клухорский, Санчарский. Еще до войны мой старший брат Ш.
пошел служить в Красную армию добровольно. Служил он сначала в Астрахани,
где он кончил курсы авиамехаников, затем его перевели в г. Грозный.
Через некоторое время его часть временно перебросили в г. Агдам,
который находился в Азейрбаджанской ССР. Другой брат М. ушел 
добровольно на фронт 27 июня 1941 года,  не достигнув и 18 лет, прошел
 6 - месячные ускоренные курсы артиллеристов в Орджоникидзевском крае
 (ныне Ставропольский край) и направили затем на фронт около г. Ростова -  на Дону.
В наш дом поселился офицер с прислугой-румыном. В одно время я заболела и 
лежала в постели. Неожиданно к нам в комнату зашел этот немецкий офицер, держал 
одну руку за спиной. Мы все, находящиеся в комнате, онемели и стали ждать, что
будет дальше. Я проучилась до прихода немцев в 6 классе и немного знала и
понимала немецкий язык. Офицер начал говорить по-немецки: он примерно сказал,
что у него дома в Германии осталась дочь примерно такого возраста, как я и
протянул мне какую-то пластинку. Это была плитка шоколада. Я испугалась,
смотрела на него и не протягивала руку. Тогда он снова что-то сказал и ближе
поднес мне шоколад. Я с опаской взяла его, офицер вышел из комнаты. Мы
удивились такому его поступку, разделила плитку на кусочки, раздала всем по
кусочку и съели немецкий «подарок».В декабре 1942 г. что-то
забеспокоились немцы. Вели они себя беспокойнее, забегали, зашумели, как
говорится, пуще прежнего, начали собирать свои вещи. Поведение их стало
беспокоить и нас. Отец спросил одного из них, что случилось. Он ответил: Кавказ
холодно! Плохо! Отец понял, что их дела неважные и немцы собираются удирать.
Конечно, мы не  имели никакой информации о состоянии дел на фронтах, радио,
приемника не было. Мы были в полном неведении обо всем на свете.
 Немецкий склад находился в помещении здания начальной школы(ее уже снесли).  
Это было одноэтажное здание с черепичной крышей. Немцы толпились около склада,
 грузили в свои машины самое для них необходимое. Стояли там и многие жители аула
 и смотрели на суматоху погрузки упакованных  ящиков. Потом мы узнали, что
в них были продукты: сухари, консервы и другие продукты. И тут случилось
неожиданное для стоящей вокруг толпы. Начальник погрузки предложил знаками
нескольким старикам, в том числе и моему отцу, мол, возьмите ящики на плечи и
несите домой. Мужчины недоумевали и не решались выполнить такое предложение.
Немец снова повторил свое. Тогда старики подошли к ящикам, взяли ящик и
нагрузили на плечи и отнесли к себе домой. Отец вернулся домой, открыл ящик.
Там оказались белые сухари самого высокого качества и вкуса. Мы, конечно,
обрадовались такому «подарку», разделили на доли и раздали своим близким
родственникам и соседям. Время было голодное, эти сухари хватили нам несколько дней.
Мы все время думали и не понимали такого поступка со стороны немцев. Между
прочим, таких вкусных сухарей больше никогда не ела и не встречала нигде с
таким качеством., или так кажется. Потом мы узнали причину быстрого отступления
немцев из наших мест. Шли бои под Сталинградом и дела
немцев были плохи, они спешно отступали из Северного Кавказа, чтобы не попасть
в "мешок". Все немцы спешно покинули аул, не причинив никому особого
вреда. Люди вздохнули облегченно и принялись за свои привычные дела. Заработали
органы советской власти после возвращения на свои места, заработала и почта
долгожданная. Наша семья сразу получила два письма от моих братьев - Ш. и
М. Это было для нас большой радостью. Был уже 1943-й год август месяц.
Братья писали, что живы, здоровы. Что могло быть лучше такой весточки в это грозное время?

Возобновилась и работа школы. Я пошла в7-й класс и одновременно стала
 работать в отделе гособеспечения семей военнослужащих. До обеда училась,
после обеда работала в собесе. Там работала счетоводом, обслуживала семьи  военнослужащих,
которые получали госпособие на своих детей, отцы которых ушли на фронт.
Проработала там больше года. В 1944 году все сотрудники - служащие отдали свои
отпускные в фонд с троительства эскадрильи под названием "Красная Черкесия". Помню,
подписывались и на  госзаймы, т. е, покупали гособлигации. По этим облигациям можно
было выигрывать деньги.Облигации, которые не выиграли во время тиража, были
погашены постепенно после войны. Никаких долгов по облигациям не осталось за государством.
Населениестало еще больше доверять государству.В сентябре 1943 года мне в школе на уроке
вручили открытку с фронта, написанную незнакомым почерком. Там сообщалось, что
брат М. ранен и лежит в госпитале. Меня как-будто ударило током. Я
заплакала, выбежала из класса и помчалась домой и с плачем рассказала дома о
содержании открытки. Все плакали от свалившегося горя, просили бога, чтобы
М. остался жив. Невозможно передать какие переживания испытали все мы от
такого печального известия. Через некоторое время получили опять письмо из
московского госпиталя. Писала медсестра госпиталя, что   М.лежит в
госпитале с сильным осколочным ранением в  правое  плечо и сделали ему операцию по
извлечению осколков. Ранение было настолько сильное и серьезное, что даже
боялись самого худшего-гангрены и предполагали ампутировать правую  руку. Но
этого, к счастью, не пришлось сделать, А потом брат пошел на поправку. С 1944
г. по 1950 г. ему сделали в общей сложности 11 операций по извлечению осколков.
 В 1943 г. брат  Ш.служил  в г. Грозном в авиачастях. В этом же году при
испытании нового самолета он с экипажем самолета потерпел катастрофу. Экипаж
спасся на парашютах, некоторые из них с парашютом попали в реку Терек, откуда
их вызволили работающие на берегу реки колхозники. После такой катастрофы ему
поручили какую-то деталь самолета отвезти в Конструкторское Бюро НИИ в Москву.
Ш. отвез эту деталь в Москву. Он уже знал, что М. в Москве лечат вгоспитале, нашел его, и  они
встретились. Ш. поговорил с главным врачом госпиталя о дальнейшем лечении
брата. Было решено отправить раненого в г. Кисловодск. Ш. получил разрешение
отвезти брата с собой в Кисловодский военный госпиталь - санаторий "Ученые
Украины". По пути в Кисловодск братья заехали в Хабез проведать родных.
Приезд на краткосрочную побывку домой братьев был праздником не только для
родных и родственников, но и для всего аула. Каждый день приходили люди к нам и
спрашивали у них о своих родных-видели ли их, не знают ли  чего о  них.
Приезжали даже из других аулов и спрашивали то же самое.
Через несколько дней братья уехали: Ш.- служить дальше, а М.-долечиваться в Кисловодск.

 

 

Г. М.И. жительница а. Хабез,  Ветеран труда и  тыла Великой Отечественной Войны.